После окончания Гражданской войны в Таджикистане становление полного авторитаризма в стране происходило постепенно. Процесс стал неизбежной реакцией на консолидацию всей власти в руках президента, а также в руках его семьи и близких соратников. Ограниченные свободы и политическая конкуренция, которые проявились в послевоенную эпоху, уступили место (особенно с 2014 года) жестокости, которая, несмотря на уровень незначительности или ослабленности инакомыслия, была направлена на его подавление с такой неодолимой силой, которая может разрушить большие семьи и общины. Теперь Таджикистан оказался в самом низу глобальных рейтингов свободы, которые изучают политическую конкуренцию, гражданское пространство, средства массовой информации и свободу вероисповедания. Это произошло в силу того, что режим осуществил эффективное применение своего многопланового подхода – “подавить, уступить и использовать”. Таджикистан также является наименее экономически развитой страной Центральной Азии, а по некоторым оценкам он занимает 22-е место среди наибеднейших стран мира.[1] Поэтому перед страной стоят реальные проблемы, от которых зависит решение о взаимодействии с ней (а следовательно, и с режимом), и если такое решение принимается, то дальше возникает вопрос о том, когда и каким образом лучше осуществить это взаимодействие, т.к. любой контакт с Таджикистаном подразумевает под собой принятие нелегких решений, при которых первостепенная задача развития и прав человека не всегда соответствует краткосрочной перспективе.

Эта публикация не может волшебным образом ответить на вопрос о том, как разрешить создавшуюся напряженность. В особенности это происходит из-за того, что даже если сравнить возможности воздействия, которые есть в соседних с Таджикистаном странах, возможности для использования международных рычагов воздействия в Таджикистане сильно ограничены. Стране не хватает стремления к международному признанию, которое есть у Узбекистана и Казахстана. Ей также не хватает их возможностей для инвестиций. А что касается гражданского пространства в Таджикистане, то, если сравнить его с уменьшающимся гражданским пространством Кыргызстана, то можно увидеть, что в Таджикистане оно полностью исчезло. Однако это совсем не означает, что для того, чтобы помочь отреагировать на ухудшающуюся ситуацию с правами человека в стране, в Таджикистане ничего нельзя сделать.

Начнем с того, что из статей Ларисы Александровой, Ксении Мироновой, Фавзии Назаровой и Нигины Бахриевой становится ясно, что некоторая разница между “почти полностью исчезло” и “исчезло” все еще заметна. Еще есть сферы, в которых правозащитные НПО, которые работают в чрезвычайно сложных условиях, могут провести незначительные, поэтапные изменения (даже в индивидуальном порядке). Нужно понимать, что эти НПО могут проделать работу с учетом того, что они не будут напрямую отвлекаться на решение фундаментальных вопросов политической власти в стране. Вполне разумно предположить, что останутся возможности для некоторого прогресса, который можно будет достичь в устранении системных проблем Таджикистана, связанных с домашним насилием; или что эдвокаси на местах сможет помочь в решении некоторых проблем, которые связаны с пытками и жестоким обращением (в случаях, не имеющих значительного политического измерения); и что согласованные международные протесты, особенно при поддержке западных посольств, иногда могут подтолкнуть режим к изменению (как это произошло в случае с Хайрулло Мирсаидовым или Шароффидином Гадоевым).[2]

В настоящем сборнике статей некоторые авторы выделяют сферы для потенциальных реформ. К этим реформам относятся: публикация и обсуждение генпланов города; отмена системы прописки; оказание большей поддержки работающим женщинам, а также оказание поддержки женщинам, которые стремятся к работе на государственной службе;[3] отмена обязательного медицинского осмотра перед свадьбой, а также отмена повсеместно распространенного требования о сдачи анализа на ВИЧ для тех, кто хочет устроиться на работу; улучшение лечения для жертв пыток, а также обучение полиции и спецслужб последствиям применения пыток; в своих статьях авторы предложили много других конкретных прагматичных и последовательных предложений. Хотя даже такие скромные цели все еще сложно осуществить, можно предположить, что некоторые из этих целей вполне достижимы (по крайней мере частично). Однако, если учесть общее состояние гражданского пространства в Таджикистане, то очевидным становится тот факт, что местные группы на местах могут сделать не так уж и много.

Когда речь заходит о международном участии на местах, необходимо тщательно продумывать вопрос о том, способно ли присутствие в стране обеспечить измеримые результаты, которые улучшат жизнь именно местного населения. Нужно понимать, что улучшение должно произойти таким образом, чтобы все это вышло за рамки компромиссов, на которые необходимо пойти для получения доступа к базированию в стране. Если учесть подход правительства по предоставлению возможности самоцензуры, как альтернативы вытеснению из сферы, то необходимо отметить тот факт, что по сравнению с тем, что позволяет нынешний уровень репрессий, особая история Таджикистана обеспечивает страну более широким присутствием НПО и средств массовой информации. Однако, как и в принципе Микобера [персонаж романа “Дэвид Коперфильд”], который гласит: “что-то подвернется”, в стране не нужно сохранять международное присутствие только ради него самого. Этого не нужно делать в том случае, если в качестве альтернативы те же самые организации и финансирование могут оказать более активную поддержку народу Таджикистана из-за рубежа.

Там, где четко определяются результаты развития и существует признание того, что правящая элита проникла во все слои общества, а также, что деньги по максимуму могут обойти государственную систему, существует четкое обоснование того, что такую работу продолжать стоит. Однако, если учесть, что усилия по наращиванию потенциала сопровождаются громадными коррупционными рисками (либо напрямую, либо путем высвобождения других средств, которые могут быть использованы в коррупционных целях), стоит предположить, что есть веские основания для пересмотра механизмов финансирования, которые в обычных обстоятельствах предоставляют бюджетную поддержку правительству Таджикистана.[4]

Появился ряд вопросов, который бы хотелось задать международным финансовым институтам (МФИ), в частности, Всемирному банку, Европейскому Банку реконструкции и развития (ЕБРР) и Азиатскому банку развития, которые в определенном смысле обязаны поддерживать эффективное государственное управление, демократию и права человека. Если учесть степень проникновения режима в частный сектор, то стоит отметить, что очень сложно найти местных партнеров, которые действительно умеют быть независимыми. Например, в 2018 году руководители “Арванд Банк” и “Имон Интернешнл” – учреждения со сравнительно хорошей репутацией на местах и партнеры ЕБРР в Таджикистане – были вынуждены уволиться, т.к., по-видимому, они должны были предпринять шаги по сокращению конкуренции в отношении альтернативы, которая находилась под контролем семьи президента.[5] Аналогичным образом, партнерские отношения с государством и местными органами самоуправления, в том числе и с Душанбе, мэром которого является Рустам Эмомали, создают значительные проблемы, которые связаны с потенциальным кумовством и перемещением других средств в коррупционных целях (это происходит даже при хорошем управлении проектами). Если МФИ собираются продолжать инвестировать в Таджикистан – в принципе, нужно пересмотреть этот вопрос за исключением проектов, направленных на получение неотложных результатов развития, – нужны более жесткие условия, связанные с более широким управлением и реформами в области прав человека, выходящими за рамки конкретных проектов.

У МФИ и крупных доноров есть возможность улучшить обсуждения, которые ведутся с местным и международным гражданским обществом, целью которых является обсуждение преимуществ таких проектов, которые могут перевесить их недостатки (и это при учете риска дальнейшей законности режима). Существуют веские основания для дальнейшего пересмотра всех расходов МФИ в Таджикистане. Особенно это касается схем, которые предполагают тесное сотрудничество с государственными структурами или прямое финансирование.[6] Как утверждает Шоира Олимова, для того, чтобы повысить уровень подотчетности и увеличить общий объем и детализацию общедоступной информации о проектах, важно обеспечить доступность информации обо всех крупных проектах, финансируемых донорами, которая бы существовала на таджикском языке, на местном уровне. Также существует необходимость в оказании еще большей поддержки инициативам местных НПО. Одним из примеров может служить инициатива “Система раннего предупреждения”. Подобные инициативы помогают повысить прозрачность и подотчетность на местном уровне.

Также, необходимо рассматривать международные усилия по поддержке сектора безопасности Таджикистана в контексте систематической жестокости, которую службы безопасности применяют по отношению к критикам режима. Запад должен не просто лечить симптомы таким образом, чтобы это могло помочь укрепить институты, которые сами по себе могут вызвать недовольство и нестабильность, а он должен пытаться использовать тот небольшой политический капитал, который у него есть в наличии для устранения первопричины радикализации, в частности, управление страной. Однако, в контексте границы между Таджикистаном и Кыргызстаном в рамках пограничной помощи ОБСЕ могут существовать возможности и альтернатива для сотрудничества в области безопасности (хотя для Душанбе наиболее предпочтительным может стать участие ОДКБ).

В то время как Россия и Китай несомненно остаются самыми важными международными партнерами Таджикистана, Таджикистан осознает необходимость (как и другие центральноазиатские державы) того, что не нужно становится полностью зависимым ни от любой из этих стран в отдельности, ни от них обеих. Действительно, стремление Таджикистана сохранить хотя бы видимость многовекторной внешней политики предоставляет некоторым другим игрокам ограниченную возможность оказания влияния на периферии.

В настоящее время, несмотря на решение об официальном открытии переговоров, которое должно состояться в конце 2020 года, переговоры по “расширению” существующего соглашения о партнерстве и сотрудничестве между ЕС и Таджикистаном по-прежнему никуда не продвинулись.[7] Учитывая мрачную ситуацию на местах в стране, было бы разумно поставить этот процесс на паузу в особенности из-за того, что из-за состояния репрессий любая возможная сделка, скорее всего, будет с трудом принята Европейским парламентом, который в последние годы с полным на то правом был готов поднапрячься и заблокировать утверждение сделок с наиболее вопиющими нарушителями прав человека. ЕС и Таджикистан также провели предварительное обсуждение членства Таджикистана в специальной системе преференций ЕС, направленной на устойчивое развитие и эффективное управление (GSP+), которая поддерживает уязвимые развивающиеся страны, ратифицировавшие 27 международных конвенций по правам человека, трудовым правам, охране окружающей среды, изменению климата и эффективному управлению.^[8] Хотя у Таджикистана неплохая репутация в плане подписания международных договоров, страна очень плохо их соблюдает. Предварительным условием по включению страны в схему должно стать принятие важных шагов по устранению этого недостатка.

По всей видимости, Таджикистан – не настолько значимая центральноазиатская страна для Великобритании, чтобы, как это было с Узбекистаном, существующее Соглашение с ЕС о партнерстве и сотрудничестве было преобразовано в двустороннее соглашение. Однако Соединенному Королевству следует подумать о том, какие выгоды принесет подобная формальная структура. Также, ему следует убедиться в том, что в каждом будущем двустороннем соглашении все положения о правах человека, которые существуют между ЕС и Таджикистаном, уже отражены – их не выкинули. Как и в случае с ЕС, если не будет существенных изменений на местах, ему не следует стремиться к составлению соглашения с расширенными выгодами для Таджикистана. Учитывая, что в большинстве международных рейтингов по правам человека Таджикистан либо уже достиг низа, либо находится почти в самом низу, то необходимо отметить, что существуют веские аргументы в пользу того, чтобы Таджикистан добавили в британский список приоритетных стран в области прав человека. В настоящее время в данном списке находятся соседи Таджикистана – Узбекистан и Туркменистан.[9]

Когда дело доходит до изучения постафганских баз в Центральной Азии (с целью продолжения оказания Афганистану внешней помощи в области безопасности), становится понятно, что у правительства США нет хороших вариантов. Однако, все указывает на то, что и Таджикистан – не лучший вариант для этого. Такая ситуация сложилась не только из-за соображения прав человека и государственного управления, но и на том основании, что в стране уже есть военное присутствие России и Китая.

Во введении уже говорилось о том, что таджикская оппозиция заблокировала кандидатуры бывших лидеров правозащитных механизмов ОБСЕ для повторного назначения. Но остается надеяться, что опасения, что такая ситуация может заново повториться, не повлияют на принятие решений их преемниками. Важно, чтобы ОБСЕ, как институциональная структура, и ее государства-члены активно отстаивали права граждан Таджикистана выступать открыто на Конференции по человеческому измерению, которую организует БДИПЧ, и чтобы таджикистанцы не боялись за свою безопасность или за безопасность своих семей. Тоже самое касается и того, что 4 ноября 2021 года Таджикистан будут рассматривать в рамках Универсального периодического обзора (УПО) – поэтому необходимо предпринять активные меры, которые помогут обеспечить полное участие активистов в процессе ООН.[10] Международным партнерам стоит рассмотреть возможность использования УПО в качестве отправной точки, которая позволит подтолкнуть Таджикистан к более узконаправленному набору приоритетных вопросов. В этом им может помочь список вопросов, которые страны обычно поднимают через механизм УПО.

Центральное значение как для решения задач развития страны, так и для любой надежды на реформирование ее системы управления имеет поиск путей, которые позволят бороться с коррупцией в Таджикистане. Хотя та роль, которую играет “семья” в политической и экономической жизни страны будет препятствовать усилиям, которые будут направлены на проведение реформ на местах, в Таджикистане все еще могут помочь международные действия. Во введении уже отмечалось, что хотя незаконные денежные средства из Таджикистана поступают, в основном, не в Лондон, еще многое предстоит сделать для того, чтобы британские заморские территории не стали каналом для создания непрозрачных компаний, которые были бы связаны с ключевыми игроками из Таджикистана. Тем не менее, как у Великобритании, так и у США должна быть возможность применения санкций Магнитского либо с помощью механизмов защиты прав человека, либо с помощью отслеживания коррупционных путей, а также других механизмов, которые можно применить для борьбы с лицами, ответственными за злоупотребления в Таджикистане. На первый взгляд, если учитывать более широкий контекст коррупции и гражданского общества, решение Инициативы прозрачности добывающих отраслей (ИПДО) об отмене приостановки деятельности Таджикистана в ИПДО, которое было принято в январе 2020 года, кажется непонятным.[11]

В своей статье Олег Антонов, Эдвард Лемон и Парвиз Муллоджанов отмечают, что, учитывая степень давления, которому подвергаются потенциальные местные партнеры, нужно помнить, что во время взаимодействия с университетами Таджикистана необходимо проявлять осторожность. Они утверждают, что, столкнувшись с подобной ситуацией, внешние академические партнеры должны избирательно участвовать и поднимать проблемы прав человека с помощью подхода критического взаимодействия.[12] Это имеет особое значение тогда, когда участников системы образования заставляют или принуждают к участию в троллинге, организованном против политических оппонентов.

Когда размышляешь о “Фабрике ответов”, то понимаешь, что провайдеры социальных сетей могут сделать больше для того, чтобы поддержать жертв троллинга и клеветы – кампаний, которые государство организует для травли несогласных, а также тех, кто проживает в диаспоре. Поддержка со стороны провайдеров может состоять из поиска путей для расширения доступа к модерации на таджикском языке, выявления фейковых аккаунтов, совершенствования внутренних механизмов правовой защиты, которые позволили бы жертвам принимать незамедлительные меры (особенно для тех, кто стал жертвой неоднократных злоупотреблений), а также поиска путей для повышения чувствительности к использованию клеветы сексуального характера и других тактик, в особенности ориентированных на женщин. Донорам необходимо рассмотреть вопрос о том, какую дополнительную поддержку можно оказать жертвам такого целенаправленного воздействия, которая бы включала в себя социально-психологическую помощь и оказывалась бы во время документирования случаев жестокого обращения.

Западным странам необходимо лучше реагировать на потребности таджикистанцев, которые из-за давления, которому они подвергаются на родине, вынуждены искать убежище за рубежом. Граница между Польшей и Беларусью, до которой можно добраться наземными путями из России, причинила множество проблем таджикистанцам, поскольку иногда им месяцами не разрешали въезд в Польшу, где они могли бы запросить убежище. Как следствие, как только службы безопасности узнавали в чем дело, людей сразу же депортировали из Беларуси обратно в Таджикистан.[13] Дело Хизбулло Шовализоды, которого из-за запоздалого решения Верховного суда Австрии незаконно депортировали из страны, подчеркивает, что существует очевидная необходимость того, чтобы министерства внутренних дел и иммиграционные службы подобных стран должным образом понимали ситуацию с правами человека в Таджикистане, в частности, чтобы они знали о способах, при которых обвинения в “экстремизме” используются для преследования политических оппонентов, и что ранее с помощью подобных обвинений происходило злоупотребление системой объявления Интерполом в розыск. Принимая во внимание тот факт, что в ряде стран, среди которых и Великобритания, происходит ужесточение общих правил по воссоединению семей, западным странам важно полностью осознать давление, с которым могут столкнуться члены семей активистов. В тех случаях, когда семьи активистов становятся мишенью властей, западным странам также следует найти новые способы, с помощью которых родственники активистов смогут воссоединиться со своими родными, которые находятся в изгнании. Также необходимо, чтобы европейские системы предоставления убежища лучше осознавали опасность, с которой могут столкнуться даже обычные граждане Таджикистана, когда возвращаются на родину. В особенности, это касается тех, кто соблюдает религиозные обряды.

Западные службы безопасности должны знать об экстратерриториальной работе Таджикистана, которая направлена на оказание давления и ведется против членов диаспоры. К ней относятся не только тщательно задокументированные случаи насилия, которые были совершены в отношении активистов, находящихся в изгнании, но и способы, с помощью которых оказывается давление на других членов диаспоры Таджикистана (часто путем оказания давления на их семьи, которые находятся на родине), и целью которых является преследование этих активистов.^[14]  Хотя это несколько выходит за рамки данной публикации, очевидно, что необходимо удвоить усилия, чтобы попытаться восстановить (ранее неполное, а теперь сниженное в разы) соблюдение Россией своих обязательств перед Европейским судом по правам человека. В особенности, это касается соблюдения правила 39 о временных мерах, с помощью которого в нарушение российского и международного права можно прекратить дела о быстрой депортации таджиков.

Таким образом, прошло почти 30 лет со дня провозглашения независимости в Таджикистане, а страна практически оказалась в очень трудном положении, т.к. между собой в ней перемешались крайняя форма бедности и система, не допускающая инакомыслия. Положительное влияние международных субъектов Запада на установившуюся ситуацию в стране ограничено, но важно, чтобы эти субъекты по-прежнему стремились к поиску имеющихся рычагов давления, которые можно использовать для противостояния дальнейшему отступлению и оказания давления на режим с целью сдерживания его злоупотреблений.  Деньги остаются наиболее важным рычагом, независимо от того, идет ли речь о том, что еще можно сделать для обеспечения или пересмотра международной помощи, инвестиций и кредитования, или о принятии мер в тех случаях, когда коррупционные финансовые потоки таджикской элиты проникают в международную финансовую систему. За пределами страны предстоит сделать еще многое для того, чтобы защитить эмигрировавших активистов от преследований и экстрадиции со стороны режима, который не рассматривает национальные границы в качестве препятствия для репрессий.

Рекомендации

В свете исследований и анализа, изложенных в этой публикации, автор пытается дать ряд возможных рекомендаций к действию.[15]

Рекомендации правительству Таджикистана

Существует очень много областей, в которых правительству Таджикистана необходимо провести реформы в соответствии с международными обязательствами, под которыми оно подписалось, – гораздо больше, чем можно указать в данной публикации. Тем не менее, ниже представлен широкий выбор некоторых действий, которые правительство должно постараться сделать. Ему следует:

• положить конец преследованиям критиков режима как в стране, так и за рубежом, а также прекратить применять пытки в уголовно-исполнительной системе и системе уголовного правосудия;
• из Уголовного кодекса убрать статьи, в которых запрещается “оскорбление” президента и государственных служащих;
• ограничить применение законодательства по противодействию экстремизму до широко признанных насильственных групп и отдельных актов насилия, предотвращая тем самым его применение в отношении политических оппонентов;
• развернуть борьбу с широкомасштабной коррупцией, которая расцвела в самом центре государства, и принять меры по уменьшению конфликта интересов среди государственных чиновников;
• восстановить политический плюрализм через предоставление независимым партиям разрешения о регистрации и через снижение требований к сбору подписей, необходимых для выдвижения на государственные должности, а также через предоставление разрешения независимым кандидатам баллотироваться;
• реформировать офис омбудсмена и создать новые независимые механизмы для расследования пыток и злоупотреблений властью со стороны сотрудников полиции и служб безопасности;
• улучшить подготовку сотрудников следственных органов по вопросам проведения расследований случаев применения пыток и жестокого обращения, а также разработать комплексную программу реабилитации жертв пыток с особым акцентом на женщин;
• прекратить медицинские осмотры, обязательные для каждого гражданина, который хочет вступить в брак, и тесты на ВИЧ, которые являются фактическим требованием для тех, кто устраивается на работу или поступает в образовательное учреждение;
• прекратить блокировку сайтов независимых новостных агентств и гражданских групп;
• отменить систему прописки – системы регистрации и ограничений передвижений внутри страны;
• предоставить доступ к Генеральным планам Душанбе и других городов, а также привлечь население к их разработке;
• реформировать и расширить процесс регистрации объектов, представляющих архитектурную и историческую ценность, а также учесть мнение местного населения по этому вопросу;
• разработать меры по поощрению участия женщин в трудовой деятельности и их работе на государственных должностях; и
• решить проблему домашнего насилия, сексуальных домогательств и издевательств в отношении ЛГБТИ-сообщества.

Рекомендации западным странам и международным организациям

Им следует:

• пересмотреть инвестиции международных финансовых институтов и программы оказания помощи, которые предоставляют бюджетную поддержку правительству Таджикистана;
• применять санкции Магнитского и другие меры по борьбе с коррупцией в отношении тех участников системы, кто несет ответственность за нарушение прав человека и взяточничество;
• обеспечить лучшую поддержку жертвам кампаний по троллингу, которые организует государство, а также настоятельно рекомендовать операторам социальных сетей улучшить модерацию контента на таджикском языке и упростить процедуру подачи жалоб;
• приостановить усилия ЕС по включению Таджикистана в схему “Генеральной системы преференций – плюс” (GSP +) и создать новое расширенное Соглашение о сотрудничестве и партнерстве;
• добавить Таджикистан в британский список приоритетных стран, где существуют проблемы в области прав человека; и
• улучшить доступ к убежищу и временному убежищу для граждан Таджикистана, которые находятся в группе риска, а также применить меры по содействию воссоединению семей в тех случаях, когда родственники активистов подвергались жестокому обращению.

Фотография Kalpak Travel под лицензией Creative Commons (CC).

[1] Avery Koop, Mapped: The 25 Poorest Countries in the World, Visual Capitalist, April 2021, https://www.visualcapitalist.com/mapped-the-25-poorest-countries-in-the-world/; Ситуация с Таджикистаном немного получше по паритету покупательной способности.

[2] В реальности это возможно в тех случаях, которые не связаны с ПИВТ.

[4] Исключение чрезвычайной помощи, связанной с COVID.

[5] ЕБРР, Проект по модернизации систем водоснабжения и водопроводно-канализационного хозяйства Файзобода, май 2021 года, https://www.ebrd.com/work-with-us/project-finance/project-summary-documents.html?1=1&filterCountry=Tajikistan; Eurasianet, Breaking Tajikistan’s banks: The north falters as ruling family cements position, апрель 2018 года, https://eurasianet.org/breaking-tajikistans-banks-the-north-falters-as-ruling-family-cements-position

[6] Всемирный Банк, Проекты в Таджикистане, https://projects.worldbank.org/en/projects-operations/projects-list?lang=en&countrycode_exact=TJ&os=0

[7] Комиссия Европейского Союза, New EU-Tajikistan partnership & cooperation agreement – authorisation to open negotiations, июнь 2020 года, https://ec.europa.eu/info/law/better-regulation/have-your-say/initiatives/12389-Authorisation-to-open-negotiations-and-negotiate-an-Enhanced-Partnership-and-Cooperation-Agreement-with-Tajikistan

[8] Таджикистан уже является участником основной “Обобщенной схемы преференций” ЕС, которая обеспечивает развивающиеся страны более легким доступом на рынки.

[9] FCO and FCDO, Corporate report: Human rights priority countries: ministerial statement, January to June 2020, Gov.uk, ноябрь 2020 года, https://www.gov.uk/government/publications/human-rights-priority-countries-autumn-2020-ministerial-statement/human-rights-priority-countries-ministerial-statement-january-to-june-2020

[10] Совет ООН по правам человека, Универсальный периодический обзор, https://www.ohchr.org/EN/HRBodies/UPR/Pages/UPRMain.aspx

[11] ИПДО, Правление ИПДО согласовало, что Таджикистан достиг значимого прогресса в целом во внедрении Стандарта ИПДО 2016, январь 2020 года, https://eiti.org/board-decision/2020-02; Или если выразиться более мягко, то они провели отчасти узконаправленную оценку своих формальных критериев, чем можно было бы ожидать при более широких обстоятельствах.

[12] См. также John Heathershaw and Edward Schatz, Academic freedom in Tajikistan endangered: what is to be done? openDemocracy, февраль 2018 года, https://www.opendemocracy.net/en/odr/academic-freedom-in-tajikistan-endangered/; Здесь также приведены две статьи, в которых выдвигаются аргументы в пользу дальнейшего более широкого участия на местном уровне. Karolina Kluczewska, Academic freedom in Tajikistan: western researchers need to look at themselves, too, openDemocracy, февраль 2018, https://www.opendemocracy.net/en/odr/academic-freedom-in-tajikistan/; Malika Bahovadinova, Academic freedom in Tajikistan: why boycotts and blacklists are the wrong response. openDemocracy, февраль 2018 года, https://www.opendemocracy.net/en/odr/academic-freedom-in-tajikistan-boycotts/

[13] См. Адам Хаг (ред.), Closing the Door: the challenge facing activists from the former Soviet Union seeking asylum or refuge, FPC, декабрь 2017 года, https://fpc.org.uk/publications/closing-the-door/

[14] Exeter University Central Asian Studies Network, Central Asian Political Exiles (CAPE) database, https://excas.net/projects/political-exiles/

[15] Хотя некоторые из этих рекомендаций построены на анализе и предложениях, сделанных отдельными авторами статей, данные рекомендации являются исключительной ответственностью редактора настоящей публикации. Он прекрасно понимает, что при нынешних обстоятельствах некоторые рекомендации правительству Таджикистана, а в особенности первоначальные запросы, являются несколько амбициозными.